Здравствуйте мои старенькие любители экстрима!
Что-то я подзабыл вас с тех пор, как рассказал о своей поездке по рельсам
Кругобайкалки на велосипеде-дрезине. Помните?
Отзывы находили меня повсюду, всякие, до покручивания пальцем у виска.
Исправляю свое молчание, ибо вот уже второе лето испытываю свою новую
конструкцию.
Нынешняя моя одиссея тоже интересна, а потому ближе к делу.
Плыть по Байкалу надо. Ой, как надо! Ведь это бесконечные подарки глазам, а
через них сердцу. Береговые тропы, встретив утесы,
круто падающие в воду, гордо взлетают к перевалам, чтобы тут же кинуться вниз,
в очередной распадок. Как вы понимаете, это для
молодых, тренированных ног туристов. Это не для нас.
Лучше плыть вдоль берега. Но на чем? Захудалая байдарка стоит пятнадцать
тысяч, да еще надо доставить ее на своих плечах к озеру. Пустой вес, а сразу
пятьдесят килограммов. Зимой сижу, размышляю:
Взять резиновую лодку устаревшего образца «Уфимка 2»? У нее нос и корма – в
ребро. Сжать ее с боков специальным матерчатым футляром. Получиться узкая
лодка, позволяющая сидеть вперед, к движению лицом, что важно, и грести веслом
типа байдарочного. С рук такую лодку можно купить за две – три тысячи, а это
реально. Надо попробовать. К весне все было готово.
Потребовались еще киль – вертикальная фанерка за кормой, уменьшающая рыскание
лодки по кругу, разборное весло, ремнабор, сиденье со спинкой, насос, ремнабор
и спасжилет. Да, забыл, еще самодельный зонтик увеличенных размеров в качестве
паруса. Все собирается в мешок, и вес мешка 16 кг.
Вперед!
Баюкая мечту о плавании в душе, пробираясь к ней сквозь частокол мелких
технических неудач, денежных затруднений и унижений холодной зимы.
И все же настал тот миг – миг начала.
В июне южный Байкал уже полностью свободен ото льда. Я на берегу со
своей оригинальной байдаркой.
Ступаю в воду, неловко плюхаюсь на самодельное сиденье, раскрываю самодельный
зонт– парус и отталкиваюсь самодельным веслом. Потеря столь привычной и
надежной земной опоры, замена ее пузырем, зыбким, коварным, норовящим при
любом движении вывернуться из под ягодиц и низвергнуть тебя в ледяную купель,
вызывает панику. Ужас усиливает прозрачность воды. Ее, в сущности, нет. Есть
огромные зеленые валуны, над которыми ты висишь, балансируешь и вот - вот
кувыркнешься туда, к ним, во искупление своей легкомысленной дерзости. Скорей
назад, в спасательные опоры берега!
Ну что ты, успокойся!
Поплыву у самого – самого берега!..
Эти уговоры немного подбадривают. Однако осознание того, что я тут совершенно
один в бесконечном равнодушии древних каменных сломов, круто уходящих в
глубину, нянчит в груди страх – мерзкий и липкий.
Мои старенькие любители экстрима, вы слишком заняты своими огородами, и я
здесь один на один с Байкалом – яростным, прекрасным и страшным! Выясняется
неприятная особенность – плыть у самого берега невозможно.
По тем или иным причинам оказываешься на глубине, где сразу под гребком
черная бездна, привыкнуть к которой и не дрожать заячьим сердцем не могу.
Ой, не моряк я. Хоть за спиной второй разряд по плаванию кролем.
Плыть предпочтительнее на юг, так чаще угадывается ветер в попутном
направлении. От станции Половинная до Старой Ангасолки путь долгий при моей-то
черепашьей скорости.
Плюх, плюх! Слева веслом, справа веслом, лениво выступает очередной мыс –
скала, режущая горизонт великолепной серой грудью.
От перевалов по крутому склону к воде сбегают березовые перелески, где я ищу
укромную полянку для ночлега. Приходиться буквально прятаться, убирая лодку
под кусты, а палатку в густоплет веток и трав ущелий у звонких ручьев.
Дело в том, что по шпалам Кругобайкалки ходит странный люд. В ветхой одежде,
грязные, с лицами испорченными алкоголем. Спокойны, рассудительны, но
назойливы, как мухи. В деньгах отказываю решительно – сам бедный пенсионер, а
продуктами делюсь. Мелькает в уме евангельское – «Просящему – дай!» Берут и
одежду, и куски полиэтилена.
Вот такая здесь жизнь – одним днем, чуждая всех устремлений нового века. Упрек
всему цивилизованному обществу.
Что-то я не о том!
В ясную погоду после обеда над залесенными головами береговых утесов
выкатывается белое облако. Через полчаса это уже сверкающий столбовой исполин,
грозящий самому солнцу. Нижняя часть тучи темнеет, протягивает к горам
огромные плети.
Скорей на берег!
Вместе с лодкой и всеми вещами спешу в укромное место подальше от воды и
ветра. А над горами уже вариться что-то серьезное. Ощущение своей человеческой
малости, ничтожности, которое всегда в тебе вблизи Байкала, в предмгновении
грозы рождает в душе прямо-таки панический трепет.
Гладь озера размашисто срисовывает сцены небесного театра, но вдруг серые
ленты ряби слизывают эту живопись.
Торжествующе гремит гром. Гигантская голова тучи настигает-таки солнце, и все
вокруг темнеет, полное ужаса и смятения. Это красиво, это страшно, это борьба
добра и зла, и кто воскличет о победе - неясно!
Там, у горизонта, залился ультрамарином Хамар-Дабан. Узкие, раскалено-белые
лучи солнца пронзают тучи, рассыпаются зелеными шлейфами по воде, а там уже
власть бури – кипение волн и пены.
Величаво! Громадно! Невероятно!
Это рвущая грусть радость, это близость Бога, его совершенства и всесилия!
Я обнаруживаю себя стоящим на коленях в благоговении и слезах, и первые
тяжелые капли дождя бьют ледяными молоточками по лопаткам.
На закате нитка заозерных хребтов украшает себя шлейфом туманов. Цвета от
синего до розового, отпылав, слабеют, теряют насыщенность, обещают холодную
ночь.
И ведь я проплыл этот путь, провеслил мимо вертикальных гранитных стен, своей
охристой грудью шагнувших в воду, мимо распадков с бойкими ручьями. Со мною
остались более пятисот снимков, десятки рисунков и этюдов этого берега, этой
воды и этого воздуха. То, что мы называем полнотой жизни, внутренним
удовлетворением от прожитого, чего так жаждем на ухабах домашнего быта, все
это теперь во мне, живет и греет душу волнами великолепных воспоминаний.
Мои старенькие любители экстрима!
Ну, кто со мной в грядущем июне рискнет пройти вдоль
берега Байкала на самодельной байдарке от Большого Голоустного до Листвянки?...
(для Чепиги)