Там, где живут Мазафаки
Похождения бравого Рауля Педрейро
Отчёт о походе на г. Мамай
Глаза ещё не открыты спросонья, но рука сама тянется к телевизору. Щелчок,
фраза: "Да, я уже не тот бравый Рауль Педрейро!", ещё щелчок, телевизор погас
. Бьюсь в истерике, понимаю, что это про меня.
Сегодня особенный день. Мы с группой иркутских бордеров под кодовым
названием "Мазафаки" едем кататься на гору Мамай, которая в понимании
новосибирских бордеров под кодовым названием "Сноуборд-клуб" - место где можно
реально откинуть борды в лавине. Мечталось об этом походе ещё со времён
основания "Сноуборд-клуба", а ведь он сам уже успел откинуть свой борд.
Сборами никто серьёзно не руководит, всё само собой ясно и традиционно:
- Глеб берёт туалетную бумагу и велит мне накупить еды.
- Шульц накупает еды на всех и водки.
- Я тоже беру водки, на себя и ещё.
- Костя берёт котелок.
- Карби берёт как всегда .
Встречаемся на вокзале. В поезде сидячих мест меньше чем людей (гораздо
меньше). Мы побеждаем парочку пассажиров и получаем все по мягкому месту. В
полночь пьём пиво и ложимся спать на полу вокзала Слюдянка. Утром в электричку
и в 9 часов мы на нужной станции. Начинаем поход длинной в 12 километров на
охотничьих лыжах с бордами и рюкзаками. Мазафакам это привычно и через
два часа они у "зимухи" (домик под горой в котором печка, окно, дверь и
лавки). Я иду по их следам 4 часа. К счастью, кроме их следов ничьих других
нету. Красота вокруг неописуемая, но ходить со скоростью Мазафака я не могу,
ведь я не тот бравый Рауль Педрейро .Выхожу к зимухе, радостные Мазафаки лезут
целоваться и щёлкают меня на фотоаппарат. Фотоаппарат не наш и скоро его
хозяева, занявшие зимуху раньше нас уходят (получив прозвище "Ушельцы"), унося
бесценные кадры и не смотря на уговоры остаться. Как ни странно, но уже через
полчаса я с Шульцем и Карби начинаю восхождение на Мамай. Сравнить мне это не
с чем. В "Сноуборд-клубе" такие приколы не практиковались. Поджидая, пока я
доползу по 40-градусному склону до первого привала, Шульц уснул. Да, просто
лёг на доску и реально захрапел!!! А кругом снега по шею, вот-вот лавина
может сойти, медведь вылезти. А он спит - одним словом Мазафак. Взошли
пол-горы, прицелились в кулуар и погнали. Сразу оказались в лавине. Слава
борду, лавина мелкая, но к концу спуска решили её пропустить, на всякий
случай. Уклон всё тот же - не менее 40 градусов. Шерегеш по сравнению с этим
просто холм хреновый. Поднимаемся второй раз, Шульц уже не спит. Новый кулуар,
опять лавина. Опять мелкая, опять всё в порядке, я даже догнал Шульца.
Вечер. Едим, пьём, Мазафаки рассказывают мамайские истории. Пересказу это
не поддаётся (особенно письменному), но если когда-нибудь встретите любого
Мазафака, попросите рассказать историю про булку. Карби забывает закрыть окно
и мы ложимся спать. Снится сон: женщина в красном пальто поднимается по
мамайскому склону. Идёт очень легко и быстро. Я вижу как её накрывает лавина.
Из лавины так же легко и быстро выходит скелет и идёт дальше вверх .Просыпаюсь
и понимаю, да я всё таки не тот бравый Рауль Педрейро, если сниться такая
муть.
Второй день. Настроение прекрасное. Солнце светить офигенно, горы
белоснежные и даже осталось пожрать. Начинаем подъём на самый верх Мамая.
Через 200 метров (на Мамае практически равнозначны метры пути и перепад высот)
Шульц и Карби тормозят и ждут меня, оглядываясь по сторонам. Я обшариваю
взглядом соседние горы, но ничего интересного. Оказывается интересное уже
здесь, прямо под носом. Следы медведя, который явно недавно (часа 2-3 назад)
обнюхивал нашу тропу наверх, пробитую вчера. Даже я понял, что весной
проснувшийся медведь хочет есть, а кроме нас тут еды нет!!!!!!!!!! Раз его
пока не видно, значит он устроил засаду выше!!!!!! ОБЛОМИСЬ ГАД!!!!!!!!!! И мы
мчимся вниз как только можем. На таком уклоне и чистом насте - очень
экстремально. Вспоминаю надпись на стене зимухи: "Бордер вылетел на кочку. Всё
пи. ц, на этом точка". Вижу: Карби вылетел на кочку и правда пиз ц,
точка. Внизу обрадовали Глеба: "Там медведь!!!". Удивлению нет предела: "А что
же вы так долго пристёгивались????". В надежде, что медведь терпелив и нескоро
выйдет из своей засады, идём на другую гору - напротив через речку. Тот же
Мамай, только пониже. Склон не менее крутой, лезем дольше часа. В один момент
Шульцу показалось, что пошла лавина (это Карби поехал на жопе), он приходил в
себя минут пять .Наконец я залез на верх и мы сразу взяли траверсом на
соседний склон. Скорость просто офигенная. Плавный уклон вниз по жёсткому
насту и плавно выводит на верх другого склона. Ощущения непередаваемые. В
Н-ске такое даже не приснится. Опять немного на верх и мы готовы к спуску.
Опять чувство, что я не бравый Рауль Педрейро. Первая мысль - сползти отсюда
на жопе проходит с пониманием, что доедут только уши. Шульц рванул вниз, за
ним Карби, с мыслью о кочке и точке делаю буквально пике по склону и стараюсь
не потерять Мазафаков из виду. Мысли исчезают - я попадаю в снб-рай. Уклон 40
и более, ровный наст (следа не остаётся), кулуар шириной метров 40-50 и
скорость, скорость, скорость. Да, это стоило и подъёма ползком на гору, и
похода на лыжах, и медведя, и женщины в красном. Это просто чистый,
неразбавленный ни подъёмниками, ни лыжниками, ни отелями, ни пивом, ни
ратраком, ничем - СНОУБОРДИЧЕСКИЙ РАЙ!!! "А ведь там бывает и павдер, а не
только наст как сейчас" - сказал Шульц, когда мы возвращались. Мне стало плохо
от зависти к Мазафакам.
На обратном пути по лесу Глеб страшным матом заклинал местный снег не
проваливаться под лыжами. Но тот всё равно проваливался. Так уж повелось в
этом лесу. Я даже почти не отстал от Мазафаков, не знаю почему . То ли медведь
в засаде, то ли жажда пива, то ли ленинская искорка в глазах (был как раз день
рождения вождя) гнала меня скорее к электричке. Но этой станции пива не
бывает. Никогда. Зато в Слюдянке всегда и много, и разного, и ёще рыбы и хлеба
пожалуйста, и ещё бутылочку . Вот такой счастливый конец.
Огромное спасибо всем, кто помог мне в этом походе:
- Глебу - за всё
- Шульцу - за ночлег и за всё
- Косте - за историю про булку и за всё
- Карби - за радость и смех и за всё
- Ольге - за лыжи (они у Глеба) и за супчик и за всё
- Ковалю - за деньги и за всё
- Кнопке - за всё
- Всем мазафакам и жителям Иркутска за всё
- Медведю - за то что обломился
- Лавинам - за то что не завалили
- Мамаю - за то что есть
А вообще-то конец не такой уж счастливый. Ведь теперь я уже не тот бравый
Рауль Педрейро, который радостно гонял в Ключах и думал, что Шерегеш - это
ГОРА. Теперь я знаю, что такое ГОРЫ и они далеко от Н-ска очень далеко . там,
где живут Мазафаки.
Семён
Второе нашествие на Мамай
Как жаль, что среднестатистическому сноубордеру малодоступна тривиальная
левитация: То есть сверху - вниз летать можно.
А как только понадобилось снизу вверх - извини чувак, сэром Исааком Ньютоном
этот вопрос уже изрядно обсосан - обломайся. Особенно по свежему снежку, да
под бурелом. И свежачок никак не в "две ладони" а по-нашенскому, по-сибирски
"в полный рост" и еще чуть-чуть, по две лопаты на каждый глаз.
 А
для того, чтобы как-то разнообразить сей вселенский мазохизм легким штрихом
механистического безумия - возьмите с собой снегоход с санями, эта веселая
причуда поможет вам реально скоротать денек-другой. Жизнь сразу наполнится
смыслом, бытие разобьется на фазы: Вот сани замедляют ход, надо спрыгивать и
бежать рядом, надо толкать, сани заваливаются набок, приходится их откренивать,
точно яхту на штормовом Байкале, колея виляет, буран ложится на борт, копает
яму и замирает там внизу нелепо и неподвижно. Самое время выдергивать эту
"металлическую сволочь" и переставлять на новое предательски мягкое место.
Специально для тех, кто думает, что снегоходы лупят по снегу как пароходы по
воде - черта с два! Эти астролябии на гусеничном ходу тонут как колотые ржавые
батискафы! Да, да! И еще их надо постоянно откапывать большой титановой
лопатой из секретного советского сплава. Именно так, и без альтернатив.
К слову сказать, откапывать приходится всё - дрова, место для костра, старую
железную печку, потому, что пока костер разводили на месте для костра, он
(костер) успел провалиться ещё на метр. Откапывать приходится оставленное на
улице снаряжение, вчерашние дрова, затем всё надо откапывать в обратном
порядке, плюс машину, которую завалило уже пару дней назад возле домика Бабы
Иры, плюс ещё сущий пустячок - почти полкилометра дороги от домика Бабы Иры до
собственно дороги.
Главное, надо быть готовым ко всему. Во-первых, могут сломаться лыжи (с лыжами
приходится мириться, пока надо лупить вверх по горам и бордина киснет на
рюкзаке). Во-вторых, придется разгрузить рюкзак - выпить пива на предмет
облегчения ноши, зарыть самую ненужную вещь в лесу, либо "сходить до ветру".
При жёстком лимите талой воды готовьтесь употреблять внутрь всё, что горит.
Мамайская жизнь уделает и железный паровоз - поэтому, всё, что шевелится -
может шевелиться на здоровье, с такой гимнастикой не до него:
Основные запасы жидкости на Мамае сосредоточены в бутылке "Голубого
космонавта" (Спрайт и Спирт в надлежащей пропорции). Похмелья не бывает
потому, что уже пора тропить по гребню, желательно в большой кулуар, но в
принципе можно и в маленький, потому что снега полный п:.ц, потому что все
стихи в голове матершинные, потому что на подъёме не потеют кажется только
ногти, потому что местный медведь-дылда злобная уже спит, только не известно
конкретно где.
Солнце вихляется по другую сторону Хребта Хамар-Дабан, светит в совершенно
произвольные распадки, железно забив на всё до весны. А в Байкале немеренно
тёплой воды, он живой и серебристый как омуль. Байкал дышит облаками, облака
дышат снегом, снег падает на Мамай, и мы имеем то, что имеем - бездонную
целину, снег, мягкий, как тополиный пух, сыпучий как тальк и холодный, как
позапрошлая любовь.
Собственно катание длится долго-долго - минут 5, затем скрипучая шарманка
бытия начинает молотить в обратную сторону уже привычный мазохистский марш -
тропа, буран с санями, перепрятать всё в лесу, одно достать и два зарыть,
машина, лопата, уютная "малина Шульца". Слегка пьяная добрая Муха подстрижёт
меня на кухне опасной бритвой.
Мазафаки это сила! Их не может быть больше или меньше. Они есть. И это хорошо.
|
